Надуманное (factitious) поведение в чрезвычайных и кризисных ситуациях
Назим Агазаде (Баку, Азербайджан)
|
Агазаде Назим
– член научно-редакционного совета
журнала «Медицинская психология в России»;
– врач-психиатр, доктор медицинских наук, профессор (СССР),
Региональный советник по профилактике и устранению стресса в Тихоокеанском
и Азиатском регионе при департаменте по вопросам безопасности ООН, Нью-Йорк,
США. С 2013 года, после ухода на пенсию, частнопрактикующий психотерапевт,
врач-психиатр.
E-mail: nazimagazade@yahoo.com
|
Аннотация.
Доклинические формы надуманного поведения можно наблюдать у лиц, переживших
чрезвычайные и кризисные ситуации. В то время как надуманные расстройства
отмечаются у пациентов с психическими расстройствами, надуманное поведение
гораздо менее очевидно для консультантов и врачей-клиницистов. Оно редко
диагностируется, а психиатры уделяют ему недостаточно внимания. Проявления
надуманного поведения (так же, как симптомы надуманного расстройства) можно
рассматривать в качестве механизма психологической защиты пострадавших от
чрезвычайных ситуаций.
Ключевые слова:
надуманное (поддельное) поведение, вторичная выгода, чрезвычайная ситуация,
психологическая травма, механизмы психологической защиты.
Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.
История вопроса
Проблема надуманного
поведения*
изучалась в первую очередь в сфере экстренной медицины [5; 11], а
не в контексте кризисных ситуаций. Соответственно многочисленные
исследования, посвященные этой проблеме, были проведены именно
в клинических условиях. При описании различных форм надуманного
поведения, внимание уделялось симптомам, а также лежащим в их
основе или сопровождающим их психическим расстройствам.
Доклинические формы надуманного поведения до последнего времени
оставались вне сферы профессионального внимания. Неудивительно,
что специалисты в области психического здоровья или консультанты
не фиксировали эти случаи во время работы в условиях ЧС.
В соответствии с нашим практическим опытом, формы надуманного
поведения в чрезвычайных и кризисных ситуациях наблюдаются на
доклиническом уровне как отклонения в пределах нормального
диапазона поведенческих реакций, и в классическом клиническом
варианте, который описан как надуманное (поддельное) расстройство.
Определение надуманного (поддельного) расстройства представлено
в МКБ-10 следующим образом: «F68.1 Преднамеренное предъявление
или симулирование симптомов или ограниченных способностей, физического
или психологического характера [надуманное расстройство] —
пациент симулирует симптомы неоднократно без всякой видимой причины и
может даже нанести себе членовредительство с целью приобретения
симптомов или признаков. Мотивация неясна и, предположительно, служит
внутреннему принятию роли больного. Расстройство часто сочетается с
выраженными расстройствами личности и взаимоотношений с другими людьми.
Включаются:
Синдром завсегдатая больницы,
Синдром Мюнхгаузена,
Синдром блуждающего пациента».
Разница между надуманным (поддельным) расстройством и симуляцией
состоит в том, что первое осуществляется бессознательно, без каких-либо
четких намерений, а второе преследует очевидную цель быть признанным
в качестве либо больного, либо недееспособного, и, тем самым, получить
какие-либо экономические выгоды, избежать юридических проблем, уклониться
от военной службы и т.д. [1; 2; 3; 4; 6]. При надуманном расстройстве
индивид изображает страдания, чтобы получить в первую очередь
эмоциональную заботу и внимание, сопровождающие роль больного.
В отличие от надуманного расстройства, которое является клиническим
диагнозом, надуманное поведение на доклиническом уровне представляется
способом стрессового реагирования здорового человека. Надуманное
поведение гораздо менее очевидно, чем надуманное расстройство, поэтому
оно не всегда диагностируется психиатрами или социальными работниками
даже в тех случаях, когда его признаки проявляются достаточно часто. В
этой главе надуманное поведение используется как синоним доклинической
формы надуманного (поддельного) расстройства.
Формы надуманного поведения можно наблюдать на нескольких
уровнях:
• Индивидуальный, когда затрагиваемые
лица индивидуально проявляют различные формы надуманного поведения;
• Уровень малых групп, который
характеризуется тем, что надуманное поведение демонстрирует семья,
команда или небольшая организованная группа (например, близкие соседи);
• Уровень организации или сообщества,
когда подобное поведение демонстрируется более широкой группой, такой
как организация или часть сообщества. Этот тип встречается довольно
редко (см. пример ниже).
Кроме того, надуманное поведение можно разделить по вектору
проявления на:
• прямые формы с прямым описанием
предполагаемой проблемы индивидуумом или группой (напоминает надуманное
расстройство),
• обратные формы с противоположной
тенденцией сокрытия любых проблем; это поведение встречается значительно
реже,
• делегированное, когда индивиды
представляют проблемы от имени других людей или организованных групп
(подробная информация представлена ниже).
• смешанные формы (обратные и
делегированные) выражаются через сочетание обратного надуманного
и делегированного поведения, когда люди, члены семьи или команды
прилагают усилия, чтобы скрыть признаки стресса тех, представителями
которых они являются (пример приведен ниже).
Проявление надуманного поведения в кризисных и чрезвычайных ситуациях
Проявления прямого надуманного поведения
Общие проявления прямого надуманного поведения в чрезвычайных
ситуациях включают демонстрацию признаков стресса, преувеличение
существующих признаков стресса, приписывание ранее наблюдавшихся
проблем со здоровьем влиянию чрезвычайной ситуации, изображение
выздоровления после болезни или восстановления после действия
сильного стрессора, усугубление дезадаптивных копинг-механизмов
и предъявление либо сотрудничества в лечении, либо его отсутствия.
Детали приведены ниже (перечень не является исчерпывающим):
Ø Изображение признаков стресса. Внешне многие из
таких случаев могут выглядеть как симуляция. Однако, как отмечалось
выше, такое поведение не является сознательным. Другим важным признаком
является то, что в отличие от симуляции или надуманного расстройства,
клиенты обычно не получают вторичной выгоды от подобного притворства.
Изображение пострадавшими признаков стресса и/ли ограниченной
способности функционировать вызвано чрезвычайной ситуацией.
Случай из практики:
Нина, одна из выживших после землетрясения, вызванного цунами
в Индонезии, была крайне травмирована событием. Испытывая
очевидные признаки травматического стресса, она посетила
несколько сессий консультанта по стрессу — женщины,
работавшей в ее организации. Консультант наблюдала постепенные,
но явные признаки улучшения состояния Нины. В тот момент, когда
консультативная работа должна была быть уже завершена, клиентка
начала упорно жаловаться на снижение работоспособности и просить о
продолжении проведения вмешательств. Нина описывала свое состояние
противоречиво и непоследовательно, что, естественно, настораживало
консультанта. Примерно в то же время консультант работала с
непосредственным руководителем Нины, от которого она случайно
(не нарушая конфиденциальности), узнала, что подразделение
работало хорошо, и никто из сотрудников не имел никаких проблем
с производительностью.
Таким образом, несмотря на явное улучшение, сотрудница изображала
затяжную стрессовую реакцию и якобы сниженную работоспособность.
Интересно, что Нина не получала никакой материальной выгоды от
предъявленных жалоб. Наиболее разумное объяснение этому поведению,
вероятно, связано с готовностью пострадавшей поддерживать роль
клиента, ее психологической зависимостью от консультирования, и
от самого консультанта, что вылилось в настойчивое желание продолжить
сессии.
Ø Амплификация существующих признаков стресса.
У индивида в дистрессе могут усиливаться реальные соматические и другие
признаки стресса. Стрессовая реакция с ипохондризацией в чрезвычайных
и кризисных ситуациях встречается довольно часто. Такие люди изначально
получают медицинские услуги, но совсем скоро оказываются у психотерапевта.
Характер их соматических жалоб уходит своими корнями в глубокую реакцию
на стресс. Тем не менее, люди с надуманным поведением усиливают свои
жалобы как по интенсивности, так и по продолжительности.
Случай из практики
В связи с ухудшением ситуации с безопасностью в Ираке, сотрудники
международной организации были срочно эвакуированы из страны. Алекс
был одним из нескольких международных сотрудников, травмированных
совокупностью факторов, таких, как длительная небезопасная ситуация
в стране, необходимость срочной эвакуации, и, как следствие, потеря
работы. Через две недели после эвакуации и урегулирования
административных вопросов, он вернулся в родную страну, попытался
восстановиться после пережитого стресса, проводя большую часть времени
с женой и двумя детьми. Тем не менее, у Алекса появился ряд соматических
жалоб, и он решил посетить врача. После результатов медицинского
освидетельствования стало ясно, что у него не было реальных соматических
проблем. Учитывая особенности личностной истории Алекса и данные
дополнительных осмотров, врач направил его на психологическое
консультирование. Психолог определил жалобы Алекса в качестве признаков
кумулятивного стресса. Уже после первых консультаций Алекс почувствовал
значительное улучшение. Большинство признаков недомогания, такие как
головная боль, слабость, головокружение, потливость, тремор, повышенное
сердцебиение, крайняя усталость, тревога, плохое настроение, трудности
с концентрацией внимания, проблемы с памятью и сложности с принятием
решений смягчились, а некоторые признаки исчезли. Алекс подтвердил,
что вмешательство оказало положительное влияние, но заявил также, что
он все еще не мог нормально спать, испытывал колебания настроения и
головные боли, а также не мог нормально общаться как с членами своей
семьи, так и с другими людьми. Во время совместной сессии с Алексом и
его женой консультант понял, что клиент на самом деле несколько
преувеличивает. По словам жены Алекса, у него не было трудностей во
взаимодействии с членами семьи и друзьями, он хорошо спал, оставался
работоспособным и активным. Эпизодические головные боли и некоторая
импульсивность отмечались у Алекса и в прошлом. Тем не менее, клиент
настаивал на продолжении консультирования, считая, что получил от
консультанта недостаточную поддержку.
Данный случай наглядно демонстрирует активное принятие роли
проблемного клиента. Признаки предыдущей реакции на стресс
сохранились, но предъявлялись Алексом в несколько преувеличенном
виде. Алекс использовал адаптивные копинг-стратегии и посещал
консультанта, однако не был готов прекратить лечение, напротив,
настаивал на его продолжении. Ипохондрическое отношение клиента,
несомненно, способствовало аггравировации признаков перенесенной
травмы. Важно отметить, что и в этом случае не было явного феномена
вторичной выгоды. Вероятно, для Алекса было гораздо легче принять
роль проблемного клиента, чем безработного неудачника.
Ø Определение ранее отмечавшихся проблем как
результата влияния чрезвычайной ситуации, даже если проблемы были
выявлены и зарегистрированы до того, как произошло травмирующее
событие.
Случай из практики
Р.К. регулярно посещал медицинское учреждение по поводу сердечной
патологии. Он настаивал и искренне верил, что все его жалобы на
боли в области сердца были связаны с недавно произошедшим
землетрясением в стране. Его врач очень удивился, поговорив с
членами семьи пациента, которые сообщили ему, что Р.К. страдал
заболеванием сердца в течение многих лет задолго до землетрясения.
После сессии с консультантом, который не обнаружил признаков
психического расстройства, но выявил ряд очевидных признаков
кумулятивного стресса, клиент признался, что его расстройство
проявилось задолго до землетрясения, но настаивал, что землетрясение
значительно ухудшило его общее состояние в целом и проблемы с
сердцем в частности.
Таким образом, даже при том, что кардиологический пациент
не имел явной вторичной выгоды в данном случае, приписывание
ответственности за возникновение и развитие своего (сердечного)
заболевания землетрясению, восстанавливало способность
контролировать свое тело, подкрепляло внешний локус контроля
и превращало мир в более понятный.
Ø Притворное восстановление от болезни или
дистресса. Такое поведение характеризуется изображением
улучшение состояния или восстановления после травмирующего
события. В медицинской практике притворное восстановление от
алкогольной зависимости часто наблюдается среди пациентов
наркологических центров. В чрезвычайных обстоятельствах некоторые
индивиды, команды и даже учреждения могут делать вид, что они
полностью преодолели травматическую реакцию на стресс. Пример
ниже иллюстрирует надуманное поведение, отмеченное на уровне
учреждения.
Случай из практики
Теракт в Восточной Африке убил несколько человек — служащих
крупной международной бизнес-компании. Трагическое событие потрясло
персонал. В целях обеспечения профессиональной консультативной
поддержки для нескольких тысяч сотрудников, топ-менеджеры головного
офиса пригласили консультанта. Вскоре по прибытии в страну, консультант
обнаружила глубокое травматическое воздействие событий на подавляющее
большинство сотрудников. Она отметила также использование, в основном,
адаптивных копинг-стратегий, таких, как взаимной эмоциональной поддержки,
повышенного чувства солидарности, преданности работе, поддержание сильного
командного духа, стремление менеджеров к удовлетворению потребностей
своего персонала и т.д.
Несколько недель спустя консультант отметила чрезмерно оживленное
поведение среди большинства сотрудников. Хотя изначально во время
консультирования сотрудники признали травматическое воздействие,
позже те же сотрудники заявили, что они уже преодолели травму, и
им было бы намного лучше без консультирования. На основе всестороннего
наблюдения за поведением сотрудников, консультант пришла к выводу,
что оживленное настроение персонала было скорее искусственным, и их
гиперактивность отражала беспокойство и волнение в связи с сократившейся
производительностью труда. Она отметила также давление со стороны
некоторых руководителей организации, которые поощряли выражение
исключительно положительных эмоций. Некоторые позволяли себе
саркастические комментарии в адрес «унылого настроения
других» или неестественно смеялись над плоскими шутками.
Консультант пришла к выводу, что сотрудники как группа
бессознательно пытаются скрыть травматические переживания и
продемонстрировать быстрое восстановление от трагического инцидента.
Данный случай можно было бы квалифицировать как надуманное
поведение на уровне большой группы. Сотрудники организации
пытались доказать себе и другим, что они уже справились с
трагическим событием. Даже если изначально они использовали
адаптивные копинг-стратегии, такие, как усиление солидарности,
взаимной поддержки и преданность работе, которые обычно помогают
людям преодолеть травму, позже эти стратегии были заменены
инконгруэнтным поведением, таким, как искусственное повышение
настроения, мотивированное давлением со стороны коллег, шумное
и беспокойное поведение с ложным восприятием повышенной
работоспособности. Это состояние близко к тому, что определяется
термином «маниакальная защита» [7]. Персонал изображал
адаптивное поведение, утверждая, что «у всех отличное
настроение», служащие демонстрировали ложную эффективность
своей работы, избегая проявления негативных эмоций, предпринимая
все возможные усилия для маскировки травматической реакции эйфорией
или гипоманией. Это, видимо, произошло из-за давления со стороны
коллег, культурного влияния, и, вероятно, в связи с неосознанным
глубоким страхом сотрудников потерять свои рабочие места в том
случае, если компания решит закрыть производство в стране. Следует
отметить, что в ситуации, когда рабочие места находятся под угрозой,
организационное отрицание и минимизация воздействия события вполне
способны сыграть определенную роль в содействии изображения
выздоровления от травмирующего состояния или даже болезни.
Ø Надуманность или усугубление дезадаптивных
копинг-механизмов. Эта модель является довольно редкой по
сравнению с другими видами и характеризуется скорее жалобами
на дезадаптивные копинг-механизмы, чем демонстрацией любых
признаков стресса.
Случай из практики
Елена, молодой сотрудник государственной компании, прожила большую
часть своей жизни в небольшом городе на Кавказе. После завершения
продолжительных военных действий в этом регионе она решила посетить
местного консультанта и описала многочисленные жалобы, которые были
квалифицированы специалистом в качестве признаков травматического
стресса. В результате консультирования состояние Елены постепенно
улучшалось. Елена жаловалась на трудности с социальной адаптацией,
на изоляцию от близких людей и родственников, трудоголическое
поведение, избегание социальных событий, отсутствие физической нагрузки
и т.д. Все это расценивалось консультантом как дезадаптивные
копинг-стратегии, и работа проводилась в соответствии с выделенными
мишенями коррекции.
Сессии продолжились еще несколько недель. Однако, живя в том же
маленьком городке, что и Елена, консультант несколько раз наблюдала,
как ее клиентка совершала пробежки. Не нарушая принципа конфиденциальности,
она также узнала от коллег Елены, что та оставалась в офисе вне
рабочего времени только несколько раз, но никак не регулярно. Кроме
того, консультант неоднократно замечала Елену на свадьбах и других
социальных мероприятиях. Ее первоначальным предположением было то,
что Елена симулировала болезнь, но, с другой стороны, клиентка не
получала никакой видимой вторичной выгоды. Обсудив эту тему с Еленой
во время сессии, консультант поняла, что Елена действительно верила
в ее якобы существующие проблемы с адаптацией. Консультант пришла к
выводу, что Елена, несмотря на отсутствие явных признаков стресса,
стала зависимой от процесса консультирования. После этого общая
стратегия вмешательства была изменена, акцент был сделан на
восстановление независимого функционирования клиентки.
Клиентка действительно испытывала признаки травматического
стресса в течение длительного периода времени. Благодаря вмешательствам
консультанта, ее состояние улучшилось. Тем не менее, пострадавшая
начала преувеличивать свои проблемы с адаптацией, что может быть
квалифицировано как форма надуманного поведения с псевдо-неэффективными
механизмами борьбы со стрессом. Наиболее разумным объяснением
подделывания проблем с адаптацией представляется сформированная
психологическая зависимость клиентки от процесса консультирования и от
консультанта.
Ø Симуляция приверженности (комплайенса) или
отсутствия приверженности лечению. Пострадавшие лица иногда
симулируют приверженность профессиональным рекомендациям, несмотря
на ее отсутствие и наоборот. В отличие от притворства, они
действительно верят в то, что всячески сотрудничают с врачом или
консультантом. В редких случаях отдельные лица симулируют отсутствие
приверженности.
Случай, приведенный ниже, иллюстрирует симуляцию сотрудничества
(комплайенса) рабочим, у которого отмечались признаки кумулятивного
стресса.
Случай из практики
Руководитель международного линейного подразделения средних лет
возглавлял мероприятия по устранению чрезвычайной ситуации,
вызванной землетрясениями и цунами в Индонезии. Вскоре после
завершения первой стадии устранения чрезвычайной ситуации, он
начал испытывать признаки травматического стресса:
«раскалывающую» головную боль, чрезмерную усталость,
беспокойство, эпизоды тревоги, трудности с концентрацией внимания,
проблемы с памятью, навязчивые образы многочисленных жертв цунами,
постоянные мысли о катастрофе, социальную изоляцию, невозможность
абстрагироваться. Руководитель посетил местного психотерапевта,
который поставил диагноз острого стрессового расстройства и
рекомендовал консультативное вмешательство, а также обучил клиента
приемам самопомощи, указал на необходимость соблюдения режима труда
и отдыха, проведение больше времени с членами семьи, общение с друзьями,
посоветовал избегать трудоголизма и социальной изоляции. Первоначально
клиент действительно стал использовать некоторые из этих стратегий,
но через месяц вернулся к прежним дезадаптивным копингам. Тем не
менее, в течение последующих сессий он никогда не говорил психотерапевту,
что он не следует рекомендациям, напротив, рассказывал об их выполнении.
Многие из признаков травматического стресса, несмотря на прохождение
терапии, сохранялись. Год спустя, после углубленного ретроспективного
анализа во время сессии с международным консультантом, пациент,
рассказывая о своей обычной рутине, смог осознать, что, искренне
веря в свой коплайенс с терапевтом, он на самом деле не придерживался
ни одной из полученных рекомендаций.
Клиент неосознанно дезинформировал своего врача, он действительно
верил в свою полную приверженность лечению и сотрудничество. Неправильное
восприятие собственного поведения произошло, вероятно, из-за защитных
механизмов отрицания и вытеснения.
Проявления обратного надуманного поведения
Обратное надуманное поведение во время кризисных и чрезвычайных
ситуаций характеризуется сокрытием пережитого стресса и симптомов.
Важно подчеркнуть, что подобное поведение отличается от притворства.
Притворство осуществляется сознательно с четкими намерениями сокрытия
каких-либо проблем со здоровьем для собственной выгоды. Обратное
надуманное поведение наблюдается на доклиническом уровне и представляет
собой модель, связанную скорее с ответом пострадавшего на стресс,
чем с каким-либо психическим расстройством.
Механизмы формирования обратного надуманного поведения, как правило,
имеют корни в защитных механизмах отрицания и вытеснения. Лица,
принимающие решения, руководители сообществ и руководителей среднего
звена порой используют давление на персонал с целью изображения
благополучной ситуации, не соответствующей реальной картине.
Случай из практики
Следующий пример отражает обратное надуманное поведение, которое
проявила команда спасателей в ответ на авиакатастрофу в Юго-Восточной
Азии.
Команда из пяти человек должна была поехать на место трагедии
собрать останки своих коллег, а также некоторое оборудование с места
аварии. Потребовалось три дня, на выполнение задания, включая путь до
места и обратно, сбор останков и подготовку отчета. После завершения
задания, их административный супервайзер настоял на том,
чтобы вся команда во главе с их лидером встретилась с приглашенным
консультантом – международным экспертом в сфере психического
здоровья.
Команда неохотно встретила это требование. Тем не менее, во время
консультирования все члены команды охотно делились своим личным опытом,
речь звучала эмоционально, люди выглядели оживленными и неестественно
веселыми. Не дожидаясь соответствующих вопросов консультанта,
они активно отрицали наличие любого пережитого стресса или
напряженности в связи с инцидентом. Более того, пытались придать
обыденность произошедшему. «Это не первый инцидент, и мы
привыкли к таким событиям», «это просто наша работа»,
« у нас не должно быть проблем с тем, что мы видели части тел»,
«кто-то другой, возможно, был бы травмирован, но не мы».
Несмотря на усилия команды принизить и сделать обыденным трагический
инцидент, они попросили продлить время консультирования. К концу
сессий люди стали спокойнее, более естественно, чем прежде, выражали
свои эмоции, исчезли циничные комментарии и саркастические замечания
в адрес «слабаков, испытывающих стресс».
Таким образом, команда пыталась не только минимизировать, но и
полностью отрицать любую стрессовую реакцию. Было очевидно, что
скрывающее поведение команды было непреднамеренным, непритворным.
Надуманное поведение в этом случае может быть связано с защитными
механизмами отрицания и репрессии, а также с механизмами группового
давления.
Делегированное надуманное поведение
Когда члены семьи или команды описывают посторонним лицам
предполагаемые проблемы со здоровьем или признаки стресса от
имени остальных близких или коллег, можно говорить о
делегированном надуманном поведении. Делегированное надуманное
(поддельное) поведение может наблюдаться у руководителей
организаций, членов правительства и лидеров сообществ.
В отличие от клинических случаев, известных как делегированный
синдром Мюнхаузена [2; 8; 9], представленные описания вызваны
скорее стрессовой ситуацией, не личностными проблемами клиентов,
они не имеют под собой намерений причинить какой-либо вред членам
общины или сотрудникам организации. В исключительных случаях моббинга,
члены команды или сообщества могут поверить, что человек, которого
они притесняют, действительно предъявляет деструктивные тенденции.
Рассказывая о «проблемном» индивидууме другим, члены
группы могут делегировать признаки психического расстройства (обычно
расстройства личности). В этих случаях стоит проводить дифференциальную
диагностику с намеренным оскорбляющим, унижающим поведением и
сознательной клеветой.
Приведенный случай иллюстрирует делегированное надуманное
поведение у главы офиса.
Случай из практики
Местное представительство международной организации, расквартированное
в Центральной Азии, готовилось к визиту аудиторов из головного офиса.
За месяц до запланированного визита в стране произошло крупномасштабное
землетрясение. Никто из офиса не пострадал, здание не было повреждено,
однако руководитель представительства направил срочный запрос
аудиторам, содержащий просьбу отложить проверку на несколько месяцев.
Глава местного представительства обосновал просьбу шоковым состоянием
страны в целом и своих сотрудников в частности. Были заключены контракты
с двумя психологами-консультантами, и директор офиса лично присутствовал
на нескольких сессиях. По мнению консультантов, как сотрудники, так и
директор были способны выполнять свои обязанности и не предъявляли
признаков тяжелого стресса.
Таким образом, директор офиса несколько преувеличил
интенсивность стресса у своих сотрудников. Механизмы драматизации
весьма часто встречаются у лиц, переживающих ЧС. Интересно, что
офис был великолепно подготовлен к аудиту, и директор местного
представительства ничего не выиграл от отсрочки проверки. Напротив,
отсроченная проверка потребовала больших ресурсов, при том, что
работа местного представительства была оценена очень высоко. С
другой стороны, одним из факторов, спровоцировавших надуманное
поведение, могло стать тревожное ожидание потенциальной неудачи у
руководителя, несмотря на отличную работу сотрудников.
Признаки обратного делегированного (смешанного) надуманного
поведения
По нашим наблюдениям, в чрезвычайных ситуациях, может отмечаться
микст обратного и делегированного надуманного поведения. Как правило,
члены семьи скрывают признаки стресса своих близких, а члены команды
маскируют различные признаки стресса у коллег, рационализируя их
особенности поведения. В организациях и сообществах происходит то же
самое. Механизмы, как правило, связаны с отрицанием и вытеснением.
Пример из практики
Крах специализированного чартерного самолета унес жизни нескольких
сотрудников крупной международной организации в Южной Азии. Трагический
инцидент шокировал большинство персонала. В соответствии с решением
старших руководителей в главном офисе, местному офису настоятельно
рекомендовалось создать комфортную обстановку для персонала и снизить
требования к сотрудникам. Кроме того, главный офис решил переместить
одного из своих ведущих консультантов в потерпевшую страну с тем, чтобы
обеспечить оказание психосоциальных услуг всем пострадавшим.
По прибытии в страну консультант встретился с директором офиса и двумя
его заместителями. Директор заявил, что практически все сотрудники,
включая его самого, были в хорошем состоянии, и что они не нуждаются в
психологической помощи. Консультант, тем не менее, отметил, что директор
и один из его заместителей предъявляли явные признаки стресса —
повышали голос, были грубы с подчиненными, быль заметен тремор рук.
После указания консультанта на явные признаки стресса у директора и
его первых заместителей, руководитель местного представительства крайне
неохотно согласился на проведение нескольких психологических консультаций.
Консультант провел экспресс-оценку, а также консультативные сессии
с сотрудниками. Он мог видеть, что инцидент серьезно повлиял на
большинство из них. Многие были травмированы до такой степени, что
не были в состоянии выполнять обычную работу.
Через несколько дней консультант представил трем старшим менеджерам
результаты оценки с рекомендациями. Среди других предложений он
рекомендовал организовать двусторонние обсуждения с сотрудниками,
обеспечить кратковременный отпуск для сотрудников, проводить общие
встречи, а также пригласить местного консультанта, желательно женщину,
для помощи пострадавшим сотрудницам.
Директор и его заместители весьма эмоционально не согласились
с выводами консультанта и настаивали на том, что по-настоящему
травмированы были лишь немногие сотрудники, а большинство персонала
находится в хорошей форме и готовы работать без отпусков. После
того, как консультант покинул страну, руководители не предприняли
никаких мер по удовлетворению психологических потребностей
травмированных сотрудников.
Таким образом, топ-менеджеры изначально отрицали существование
любых психологических проблем в их организации. Даже тогда, когда
психотерапевт представил доказательства, директор и его заместители
продолжали отрицать очевидное. Такое поведение следует рассматривать
как обратное делегированное надуманное поведение, а не делегированное
притворство. Прежде всего, не было выявлено никаких механизмов
получения выгоды, поскольку деятельность отделений данной организации
не должна была проходить проверку. Кроме того, поведение менеджеров не
казалось намеренным. Наиболее вероятной причиной такого поведения
является ответ на травмирующий инцидент в сопровождении защитных
механизмов отрицания и репрессии. Дополнительным фактором, вероятно,
является тенденция директора и его заместителей ассоциировать себя
со своими работниками. Возможно также, что директор и его заместители
выразили таким образом свое негативное отношение к психиатрам и
консультированию.
Таким образом, надуманное (поддельное) поведение встречается не
только на клиническом, но и на доклиническом уровне в качестве
составляющей ответа на травматический и кумулятивный стресс во время
чрезвычайных ситуаций и кризисов. Во всех вышеупомянутых случаях
пострадавшие лица и группы людей, которые проявили признаки стрессовой
реакции, не были диагностированы как пациенты с психическими расстройствами.
Причины надуманного поведения
Так же, как с надуманными расстройствами, причины надуманного
поведения, как правило, связаны со следующими факторами (перечень
не является исчерпывающим):
• травматическая или кумулятивная
стрессовая реакция, иногда осложнившаяся дополнительными
стрессорами;
• функционирование механизмов психологической
защиты (например, отрицание, репрессия, вытеснение);
• психологическая зависимость
клиентов от консультирования и / или психотерапевта;
• желание поддерживать роль клиента;
• потребность в дополнительном
внимании окружающих;
• повышение чувства собственной
значимости через проявление коплайенса;
• чувство эмоциональной уязвимости
и небезопасности;
• аутоагрессивные тенденции;
• возможное влияние определенных
особенностей личности, не достигающих уровня личностного расстройства;
• демонстрация власти над другими
при помощи предъявления жалоб, в том числе надуманного
делегированного поведения;
• Сопротивление психологическому
и психотерапевтическому вмешательству.
Вмешательства
Рекомендуемые вмешательства могут включать следующие стратегии:
• Тщательное наблюдение, если надуманное
поведение не вызывает никаких проблем для индивида или групп.
• Предоставление кратких сессий
консультирования и / или психологической поддержки близких людей
(члены семьи или члены команды) может быть достаточным для тех
случаев, когда поведение вызывает незначительные проблемы для
человека и окружающих.
• Обеспечение повторных сеансов
консультирования с эмоциональной поддержкой и, возможно, когнитивное
реструктурирование в тех случаях, когда формы поведения могут привести
к нарушениям адаптации. Стратегия вмешательств, по возможности, должна
быть направлена на устранение причин надуманного поведения.
• Направление в психиатрические
учреждения может стать необходимым в тех случаях, когда
надуманное поведение превращается в надуманное (поддельное)
расстройство.
Заключение
В соответствии с практическим опытом, доклинические формы
надуманного поведения можно наблюдать среди выживших в
чрезвычайных и кризисных ситуациях. В то время как надуманные
расстройства проявляются пациентами с психическими расстройствами,
надуманное поведение гораздо менее очевидно для консультантов
и врачей-клиницистов. Оно редко диагностируется, а психиатры
уделяют ему недостаточно внимания. Кроме того, огромный объем
работы во время кризисов или чрезвычайных ситуаций, необычные
проявления признаков надуманного поведения, отсутствие
соответствующих средств идентификации и отсутствие необходимого
опыта в этой области существенно затрудняют процесс выявления
надуманного поведения у пострадавших.
Психиатры вводятся в заблуждение руководителями организаций,
которые реагируют на надуманное поведение своих сотрудников
фрустрацией, называя их хроническими жалобщиками, не соответствующими
занимаемым должностям. Соответственно, эти индивиды испытывают
разочарование, гнев и чувство унижения, что может привести к
отказу от любой помощи.
Проявления надуманного поведения (так же, как симптомы надуманного
расстройства) можно рассматривать в качестве механизма психологической
защиты пострадавших от чрезвычайных ситуаций. Своевременное
вмешательство с последующим консультированием, направленным на основные
причины, должно проводиться непрерывно, в атмосфере безопасности и
эмоциональной поддержки.
_______________________
* В русском варианте МКБ-10 термин "factitious" переведен
как «поддельное». Мы предпочитаем использовать термин
«надуманное«, так как, по нашему мнению, он лучше отражает
сущность феномена. (Прим. переводч. — доцента
Е.В. Молчановой).
↑
Литература
1. Asher, R. (1951). Munchausen's syndrome.
The Lancet, 1 (6650): 339–41.
2. Diagnostic and Statistical Manual of Mental
Disorders (2000). 4th edition, text revised. Washington, DC:
American Psychiatric Association.
3. Elwyn, Todd S. (2011). "Factitious Disorder:
eMedicine Psychiatry". emedicine.medscape.com. Retrieved 2011-08-23.
4. Feldman, Marc D. (2004). Playing Sick?
Untangling the Web of Munchausen Syndrome, Munchausen by Proxy,
Malingering and Factitious Disorder. Brunner-Routledge. p. 288. ISBN
-415-94934-3.
5. Fliege H., Scholler G., Rose M., Willenberg H.,
Klapp BF. (2002). Factitious disorder and pathological self-harm in
a hospital population: an interdisciplinary challenge. Gen Hosp Psychiatry.
2002;24(3):164–171.
6. Kay, Jerald, and Tasman, Allan (2006).
Essentials of psychiatry. John Wiley & Sons, Ltd. p. 680. ISBN
0-470-01854-2. Reference for the three types as described 20 January
2013.
7. Klein, Melanie (1984). A contribution
to the psychogenesis of manic-depressive sates. R. Money-Kyrle
(Ed.) The writings of Melanie Klein (Vol. 1, pp. 262-89).
New York: The Free Press. (Original work published 1935).
8. Meadow R., Lennert T. (1984). Munchausen
syndrome by proxy or Polle syndrome: which term is correct?
PEDIATRICS 74 (4): 554–55.
9. Meadow R. (1977) Munchausen syndrome by proxy.
The hinterland of child abuse. Lancet. 1977;2(8033):343–345
10. Medical-Legal Survival: A Risk Management
Guide for Physicians (2007). Oak Brook, IL: University Health
System Consortium.
11. Yates B.D., Nordquist C.R., Schultz-Ross R.A.
(1996). Feigned psychiatric symptoms in the emergency room. Psychiatr
Serv.;47(9):998-1000.
Ссылка для цитирования
Агазаде Н. Надуманное (factitious) поведение в чрезвычайных и кризисных ситуациях
[Электронный ресурс] // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. –
2013. – N 6 (23).
– URL: http://mprj.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).
Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008
"Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате
число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.
|