|
РУБРИКА: ТОЧКА ЗРЕНИЯ |
Глубокоуважаемые гости!
В ноябре-декабре 2013 года (с 01 ноября по 31 декабря включительно) на вопросы посетителей портала отвечал профессор, доктор медицинских наук Николаев Евгений Львович (Чебоксары) | |
| |
Уважаемый Евгений Львович! Разрешите задать вопросы по Вашей монографии «Психическое здоровье на евразийском пространстве культур»:
В последнее время исследователи все чаще обращаются к проблеме самосохранительного поведения. Как Вы видите взаимосвязь психического здоровья и самосохранительного поведения?
В главе 5.2. Вы приводите данные о том, что периоды, когда соотношение структуры личности больных сопровождается максимальной степенью психосоциальной дезадаптации, приходится на возрастные периоды 30–39 лет и 50 лет, которые в психологической литературе рассматриваются как «кризисные периоды» («кризис среднего возраста» и «предпенсионный кризис», соответственно). Считаете ли Вы, что психосоциальную дезадаптацию, в данном контексте, можно рассматривать как следствие неконструктивного выхода из кризиса?
Гл.5.2., стр.104. Чем можно объяснить значимо низкий уровень психического здоровья у женщин (в сравнении с психическим здоровьем мужчин) и какие превентивные меры помогут его повысить? Петраш Марина (Санкт-Петербург) Уважаемая Марина! Благодарю Вас за вопросы!
Думаю, что взаимосвязь между психическим здоровьем и самосохранительным поведением человека должна быть положительная. Однако стоит учитывать, что многое зависит от того, какое содержание мы вкладываем в эти понятия. Если к критериям психического здоровья будет относиться только отсутствие признаков психических и поведенческих нарушений в соответствии с рекомендациями МКБ-10 или разрабатываемой сейчас МКБ-11, то может оказаться так, что некоторые модели поведения, рассматриваемые с этих позиций как непатологические, вряд ли будут способствовать самосохранению человека, как биологического или социального существа.
Результаты, приведенные в данном разделе монографии, на наш взгляд, свидетельствуют о том, что в указанные периоды возрастных кризисов значительно возрастает риск формирования пограничных психических расстройств. Конструктивный выход из такого кризиса в долгосрочной перспективе характеризовался бы улучшением показателей адаптации личности.
Различия в уровне психического здоровья мужчин и женщин с пограничными психическими расстройствами связаны, скорее всего, с тем, что женщины традиционно гораздо активнее обращаются за медицинской и психологической помощью. Именно этим и объясняется тот факт, что их доля в общем числе исследованных составляет около двух третей (91 стр. монографии). В их число входят женщины и с более тяжелыми и более легкими состояниями, что совокупно, конечно же, ухудшает общие показатели психического здоровья. Мужчины, помимо помощи специалистов (как в нашем исследовании), также склонны решать свои «психологические проблемы» иными средствами – алкоголем, большим погружением в работу, внебрачными романтическими отношениями, обращением к экстремальным видам деятельности… Поэтому едва ли сегодня можно обоснованно утверждать, что мужчины психически более адаптированы в современных условиях, чем женщины. Что же касается превентивных мер, то, на наш взгляд, действующая система психологической и психотерапевтической помощи более ориентирована именно на женщин, а не на мужчин. И, наверное, назревает вопрос, как сделать эту помощь более воспринимаемой и мужчинами.
Уважаемый Евгений Львович! Как Вы считаете, не наблюдается ли противоречие в том, что: с одной стороны, происходит интеграция этнокультуральных особенностей методов в психотерапии для создания более гибких подходов при лечении, а с другой стороны, эффективность психотерапии выше, если используются стратегии, обусловленные особенностями и условиями данной культуры. Стоит ли интегрировать этнокультуральные особенности при психотерапии? Спасибо. Владимир Белоколодов (Санкт-Петербург) Здравствуйте, Владимир! Спасибо за интерес к нашей книге. Он вполне закономерен, т.к. в данной монографии не прозвучало положение о культурных координатах в психотерапии, отраженное в другой нашей монографии (Пограничные психические расстройства как феномен психологии и культуры. Чебоксары, 2006. С. 302–306). Поэтому хотелось бы кратко пояснить, что для успешной психотерапии, на наш взгляд, важны не сколько этнокультуральные особенности личности, а сколько учет ее места в культурной системе координат. К этой внеэтнической системе культурных координат личности нами отнесены ее урбанистическое, мировоззренческое и социотипическое измерения. Мы считаем, что в настоящее время, в векторе общественного развития личность все больше смещается в сторону городской, рациональной и техногенной культур, но степень этого смещения у каждой личности сугубо индивидуальна. Уважаемый Евгений Львович! Позвольте задать несколько вопросов по проблемам, затронутым в Вашей диссертационной работе:
Полностью согласна с Вашим мнением о том, что базовый внутриличностный конфликт, приводящий к ППР у женщин – это противоречивая потребность достижения успеха и получения удовлетворения одновременно в сфере семейно-супружеских отношений и карьерно-профессиональной деятельности. Каковы, на Ваш взгляд, возможные пути профилактики ППР в связи с этим конфликтом?
Весьма интересным для размышления представляется Ваш вывод, что женщины с ППР обладают более низким адаптационным потенциалом. Ведь принято считать, что женщины более адаптивны, выносливы, обладают более широким спектром стратегий совладающего поведения. Весь опыт нашей страны (войны, социально-экономические потрясения 90-х годов и т.д.) – говорит о том, что там, где не выдерживают мужчины, справляются женщины. Женщины изменились? «Слабый» пол действительно стал слабеть?
По данным Вашего исследования в группе риска ППР многодетные семьи. Учитывая актуальные тенденции государственной политики по увеличению рождаемости, декларирования ценностей многодетной семьи, следует ли ожидать в недалеком будущем увеличения количества пограничных психических расстройств, если многодетных семей станет больше? Большое спасибо! Виктория Кокоренко (Санкт-Петербург} С Новым годом Вас, Виктория и спасибо за вопросы!
Как мне представляется, поднимаемый Вами вопрос касается не только женщин с пограничными психическими расстройствами. Рано или поздно он касается любой женщины, решившей строить гармоничные семейные отношения. Рано или поздно он касается любого мужчины, задумывающегося об основных принципах семейной жизни. И здесь очень сложно говорить о мерах профилактики, поскольку, по сути, профилактика должна быть направлена на все общество – а это в современных условиях весьма затруднительно. Ведь речь идет не только о том, чтобы научить конкретную женщину делать конкретный правильный выбор. Как Вы прекрасно понимаете, это невозможно. Речь идет о том, а почему женщина вообще поставлена в ситуацию подобного выбора. И кто ей помог очутиться в этой ситуации – сама, родители, учителя, муж, дети, подруги, коллеги, начальник, СМИ, общество…? И вообще, может ли женщина без такого выбора чувствовать себя сегодня современной и востребованной? А счастливой?
Слабый пол не стал «слабее», он становится еще «сильнее». И это проявляется, в том числе, и в том, что женщины гораздо чаще обращаются за помощью. Биологические и психосоциальные факторы предрасполагают их к переживанию меньшего стеснения и дискомфорта при посещении специалиста, что и становится «причиной» того, что пограничные психические расстройства чаще регистрируются у женщин, а в нашем исследовании – сопровождаются более низким, в сравнении с мужчинами, адаптационным потенциалом.
Не могу считать многодетность самостоятельным фактором риска развития пограничных психических расстройств. Многое зависит от ее характера – вынужденная или осознанная, родные дети или усыновленные, семья с обоими родителями или без одного из них… Поворот государственной политики в сторону ценностей многодетной семьи обнадеживает, но не думаю, что возможный рост пограничных психических расстройств будет связан исключительно с этим. Назревает множество других «новых» психологических проблем, связанных с вопросами усыновления, патронатных семей, искусственного оплодотворения, суррогатного материнства, последствиями выхаживания недоношенных, гендерной идентичности, модификации тела и др., требующих новых подходов в диагностике, лечении и профилактике. Глубокоуважаемый Евгений Львович!
Какие черты и тенденции современного культурного пространства России, на Ваш взгляд, могут стать ресурсами для сохранения и повышения уровня психического здоровья населения?
Какие особенности формирования социокультурной идентичности в условиях российского общества, с Вашей точки зрения, являются факторами риска в развитии пограничных психических расстройств? Михаил Будников (Санкт-Петербург) Уважаемый Михаил!
Очень интересный и неоднозначный вопрос. На мой взгляд, одним и важных социокультурных ресурсов укрепления психического здоровья населения (не обязательно определяемого по показателям заболеваемости и болезненности психическими расстройствами) может стать слаженная работа профессионалов в плоскости трех перспектив – настоящего, прошлого и будущего. В настоящем – это определение актуальной социокультурной идентичности общества (Кто мы? Откуда мы? Куда мы? С кем мы? Для чего мы?). В прошлом – обращение к позитивным сторонам истории, культуры, науки, общественного развития, признание сильных и слабых сторон прошлого, а не увлеченное самобичевание. В будущем – формирование разделяемой большинством общества труднодостижимой нематериальной идеи, надежды, стремления, мечты, которая бы проистекала из культуры страны, была созвучна ее истории, соответствовала ее идентичности и не теряла своей актуальности для следующих поколений.
Думается, что обобщая, к социокультурным факторам риска развития пограничных психических расстройств у жителей нашей страны можно отнести формируемое у граждан России чувство ущербности, с одной стороны, и отсутствие надежды на позитивные изменения, с другой стороны. Все это в совокупности, преломляясь сквозь уникальную жизненную ситуацию каждого человека, является благоприятной почвой для развития расстройств тревожно-депрессивного спектра, зависимостей. Вопрос № 15 Уважаемый Евгений Львович! В настоящее время нарушения пищевого поведения распространены по всему миру, включая развивающиеся страны, тогда как ранее отмечалось, что эти расстройства характерны в основном для западного общества. Сейчас же эта проблема становится все более актуальной в странах востока, где еще не так давно женская полнота считалась красивой, а сегодня доминирует привлекательность худобы и страх ожирения.С чем, по вашему мнению, связана данная тенденция? Скажется ли это на методах психотерапии, используемых при работе с нарушениями пищевого поведения, с учетом культурного контекста? Киселёва Мария (Барнаул) Уважаемая Мария! Действительно, проблема нарушений пищевого поведения сегодня становится актуальной не только для стран Запада, но и для многих других стран. Думаю, что это связано, прежде всего, с широким распространением западного образа жизни, транслируемого через СМИ, в том числе, электронные. Сегодня там, где проблема голода не является актуальной, а избыточное предложение продуктов питания ведет к тому, что человек постоянно сталкивается с изощренными предложениями что-то съесть или попробовать, пища становится одним из многочисленных соблазнов. С другой стороны, высокий уровень повседневного стресса, характерный для современного образа жизни, ежедневно толкает человека снять его физиологически наиболее проверенным и в высоко технологичных условиях наиболее доступным способом – едой. Прием пищи, не связанный с ощущением голода, становится наиболее привычным средством совладания, ведущим к избыточной массе и ожирению. В то же время, в современной культуре красивое тело, никак не связанное с душой или интеллектом человека, становится самостоятельной ценностью, предметом торга и целенаправленных преобразований. Более того, благодаря многочисленным медицинским рекомендациям, худое тело начинает ассоциироваться не только с красотой, но и здоровьем. В бизнесе оно становится символом успеха и преуспевания. Таким образом, формирование культа стройного тела в обществе гарантирует успешное функционирование целой индустрии, связанной с обслуживанием тела. В таких условиях психотерапия становится одним из «винтиков» этой индустрии и работает по ее законам. Глубокоуважаемый Евгений Львович!
Существует мнение, в т.ч. экспертов ВОЗ, что депрессия в 21 веке выходит на первое место, обгоняя сердечно-сосудистые заболевания. Не кажется ли Вам, что это мнение навязано международными фармакологическими концернами с целью лоббирования своих интересов? Ведь Великобританию уже подсадили на прозак, а сейчас хотят подсадить на антидепрессанты весь мир?
Общеизвестно, что Россия лидирует по числу суицидов в мире, периодически меняясь ведущими местами с прибалтийскими странами, бывшими республиками СССР. С другой стороны, известен факт о высокой суицидальной активности представителей финно-угорской группы, к которой принадлежат, в т.ч., и эстонцы. Как бы Вы могли прокомментировать данный феномен? Имеется ли какая-либо статистика по суицидам относительно степени преобладания среди финно-угоров определенных народов (удмурты, карелы, коми, ханты, манси и т.д.)? Николай Узлов (г. Березники, Пермский край) Глубокоуважаемый Николай!
Не исключаю реальности описанного Вами предположения. Давно известно, что давать прогнозы – дело неблагодарное. Даже если речь идет об организации всемирного масштаба. Не является исключением в этом плане и сфера здравоохранения. Ну и потом, мы с Вами, как специалисты с медицинским образованием, прекрасно понимаем, что прогнозируемая ситуация может случиться не только по причине того, что станет больше депрессий, но и по причине банального уменьшения числа сердечно-сосудистых или даже онкологических заболеваний. И потом, не последнее место занимают изменения в системе квалификации патологических состояний, которые могут значительно расширить или сузить их круг. Другое дело, что эксперты ВОЗ не разделяют подходов российской психиатрии, в соответствии с которыми депрессия может быть эндогенного или психогенного характера. При этом, распространенность эндогенной депрессии, как правило, меняется незначительно. Соответственно, можно предположить, что эксперты ВОЗ имеют в виду невротическую депрессию, которая развивается под влиянием психосоциальных факторов и лечится, соответственно патогенезу, также психосоциальными воздействиями. Для меня этот прогноз является обоснованием необходимости самого широкого распространения и внедрения в практику лечения депрессии психотерапии, а отнюдь не увеличения назначения антидепрессантов, что и экономически более целесообразно.
Этнокультурные вопросы распространенности суицидов в России на протяжении многих лет изучаются сотрудниками ГНЦ им. В.П. Сербского. В ряде регионов страны, населенных различными этническими группами, проведено изучение эпидемиологических, клинических и психологических особенностей суицидального поведения. Такие исследования проводились и в ряде регионов с финно-угорским населением, в частности, в Удмуртии, на сравнении финно-угров со славянами. Но даже после серии этих исследований достаточно точно сказать, среди какого народа выше уровень суицидов невозможно. Дело в том, что клинические исследования, проводимые на реальных больных, позволяют определить этническую принадлежность и наличие суицидальных попыток в анамнезе. Учет реальных случаев суицидов не позволяет соотнести их с этнической принадлежностью суицидента. Поэтому в исследованиях завершенных самоубийств приходится опираться на общие показатели по региону и соотносить их с долей населения определенной этничности. В каждом регионе эти доли также различны. Глубокоуважаемый Евгений Львович!
Говоря об интегративных концепциях психотерапии и психотерапии в контексте культуры, психотерапия каких расстройств имеется в виду? По каким основаниям нужно сопоставлять психотерапию в разных культурах? Существует ведь связь культуры и самих психических расстройств.
Не вызывает сомнений, «что спектр проблем психического здоровья, достигающих пограничного уровня, у населения стран евразийского культурного пространства достаточно широк» (Николаев, Игнатьев, Мухамадиев, 2013; с. 330). В этой связи возникает вопрос не только о спектре, но и о векторе, о направлении динамики психического здоровья. Интересна Ваша экспертная оценка вектора динамики психического здоровья за последние 10-15 лет. Владимир Солондаев (Ярославль) Глубокоуважаемый Владимир!
В анализе психотерапии в контексте культуры, приведенном в книге, ориентир был, прежде всего, на пограничные психические расстройства. Согласен, что сопоставление психотерапии в условиях различных культур и нозологий довольно затруднительно. Передо мной стояла задача, обратить внимание читателя на возможность использования при пограничных психических расстройствах в рамках культур, отличных от западной, неевропейских, по своему происхождению, духовных практик и методов терапии.
Ваш вопрос о направлении динамики психического здоровья мне кажется очень уместным. Попытаюсь в общих чертах, но никак не с позиции эксперта, высказать результаты своих наблюдений и размышлений. С учетом того, что наше общество становится все более ориентированным на успех, избыточное потребление и принудительно высокий, а потому не всегда и не всеми достижимый уровень жизни, продолжается рост числа тревожных, депрессивных расстройств, аутоагрессивного поведения. Также стоит отметить увеличение числа личностных расстройств, в том числе, связанных с широким распространением в обществе среды индивидуализма, негативным влиянием СМИ, вытеснением реальной жизни виртуальной реальностью. Возрастает число лиц с различными видами зависимого поведения, среди которых растет доля нехимических зависимостей, более стойких к терапии. Вопрос № 10 Глубокоуважаемый Евгений Львович! Существуют ли этнокультурные вариации в переживании посттравматического стрессового расстройства? Если да, то какие аспекты ПТСР формирует культура через социальные детерминанты? Ярославская Мария (Москва) Глубокоуважаемая Мария! Ваш вопрос требует проведения специального исследования, но могу предположить, что этнокультурные вариации в реагировании на ПТСР могут быть связаны с культурными особенностями копинга. Даже в современных условиях существуют общества, живущие в условиях большей мобилизации физических и психических ресурсов членов общества, чем другие. Думаю, что в условиях привычной повышенной мобилизации распространенность ПТСР и его проявления могут быть иными. Вопрос № 9 Глубокоуважаемый Евгений Львович! Существует ли зависимость психического расстройства от этнокультурной принадлежности? Какова специфика этой зависимости? Дмитриева Арина (Санкт-Петербург) Глубокоуважаемая Арина! Прямой зависимости психического расстройства от этничности пациента не выявлено, но многими исследователями отмечено существование в определенных культурах особых проявлений психических нарушений, которые оценены как культуро-специфические синдромы. Уважаемый Евгений Львович!
Каким Вам представляется развитие психотерапии в странах Азии?
Какие факторы, по Вашему мнению, могут препятствовать внедрению психотерапевтической культуры? А какие будут способствовать? Московченко Денис (Москва) Уважаемый Денис!
Психотерапия как система психологического воздействия на личность больного не является чисто западным изобретением. Тысячелетия на Востоке существовали собственные духовные практики оздоровления человека. Западными по своей культурной сути являются лишь психотерапевтические техники и подходы. Думаю, что у психотерапии в Азии существуют прекрасные перспективы. Во-первых, это продолжение традиций собственных духовных практик, которые условно могут быть оценены как «психотерапевтические». Во-вторых, развитие чисто западных подходов (таких как психоанализ, когнитивно-поведенческая терапия и др.) с их адаптацией к культурным особенностям страны для применения в работе с европейски-ориентированными слоями населения. В-третьих, различные варианты интеграции первого и второго подходов.
Думаю, что психотерапевтическая культура общества будет возрастать параллельно со снижением значимости неформальных межличностных, в том числе семейных, отношений. Чем более занятым и изолированным будет чувствовать себя человек, чем больше он будет лишен сети естественной социальной поддержки, тем больше он будет ориентирован на получение профессиональной психологической помощи от специалиста. Именно этим можно объяснить, что психотерапевты и психологи сегодня максимально востребованы в крупных городах и мегаполисах. Они востребованы, работая как в государственной системе, так и в частной практике. Иная ситуация в маленьких городах и на селе. Таким специалистам здесь бывает довольно сложно доказать свою необходимость населению. И дело здесь не сколько в отсутствии психотерапевтической культуры, а сколько в относительной сохранности социальных связей, которые обеспечивают человеку поддержку. Уважаемый Евгений Львович!
Как, по Вашему мнению, соотносятся предметные области «психологии здоровья» и «клинической психологии»?
Можно ли описать идеальную научно-обоснованную психотерапию, каким основным критериям, по вашему мнению, она должна отвечать?
Какие дальнейшие перспективы развития этнокультурального вектора психотерапии? Какие исследования в этой области вы считаете наиболее актуальными в данный момент? Труевцев Д.В. (Барнаул) Уважаемый Дмитрий Владимирович!
Во многом солидарен с теми, кто рассматривает психологию здоровья как важный раздел клинической психологии.
Сразу отвечу, что не возьмусь описывать идеальную психотерапию. Что же касается ее критериев, то они, скорее всего, могут быть охарактеризованы как критерии эффективности психотерапевтического процесса. На этот счет в литературе существует множество различных мнений. Не хотелось бы отдавать приоритеты какому-либо одному.
Этнокультурные перспективы развития психотерапии являются довольно интересным вектором научной и практической деятельности. На мой взгляд, в условиях российской действительности актуален более широкий подход. Он описан мною в книге «Пограничные психические расстройства как феномен психологии и культуры» (Чебоксары, 2006. 384 с.), где акцент делается на внеэтнической системе культурных координат личности, к которой отнесены ее урбанистическое, мировоззренческое и социотипическое измерения. Если же вновь вернуться к этнокультурным исследованиям в психотерапии, то наиболее актуальными в нашей стране исследованиями в этом плане мне представляются работы, проводимые учеными Санкт-Петербургского института имени В.М. Бехтерева, в стенах которого была разработана отечественная модель психотерапии, базирующаяся сугубо на российских реалиях (личностно-ориентированная психотерапия или патогенетическая психотерапия). Также хочу отметить очень интересные в социокультурном плане диссертационные работы и циклы статей московских исследователей А.Б. Холмогоровой и Н.Г. Гаранян. В них дается очень подробный анализ культурных основ психической патологии. Уважаемый Евгений Львович!
Каковы стратегии, механизмы транскультурной интеграции? Как это возможно и в чем эффективность такого подхода?
Возможно ли, используя за основу традиционные социокультурные ценности и основы мышления народа, психологически грамотно укоренять, внедрять в них специфические установки, которые будут видоизменять вектор психических нарушений и стабилизировать психическое здоровье, повышать уровень психологической грамотности населения? Существуют ли такие программы? Насколько это этически приемлемо?
Какая культура может быть охарактеризована как наиболее благоприятная с точки зрения психологического и психического здоровья населения и благодаря каким социокультурным явлениям, ценностям? Сагалакова О.А. (Барнаул) Уважаемая Ольга Анатольевна! Благодарю Вас за вопросы.
Вопрос транскультурной интеграции и для меня самого до конца еще не ясен. Не стоит ли с учетом происходящих в мире перемен задуматься – является ли транскультурная интгерация такой уж жгучей необходимостью? Насколько она вообще эффективна? И нет ли других альтернатив решения стоящих перед нами проблем?
Думаю, что осознанная целенаправленная и согласованная работа по укреплению традиционных ценностей, ведущаяся на всех уровнях общества, может в корне изменить ситуацию с психическим здоровьем населения в положительную сторону. О существовании таких программ в государственном масштабе мне неизвестно, но думаю, что их этическая сторона будет определяться их альтернативой – а именно, последствиями бездействия в данном направлении.
Говоря о различных культурах, стоит учитывать, что каждая из них сформировалась в определенных уникальных географических, исторических, социальных условиях, которые и определили ее специфические особенности. Поэтому она является максимально благоприятной для здоровья населения и общества именно в этих условиях, т.к. нацелена на сохранение этого общества и его развитие. С учетом того, что во всем мире набирают оборот быстрые и не всегда предсказуемые по своим последствиям изменения, многие исследователи и даже политики начинают обращать внимание на необходимость сохранения традиционных ценностей общества – семьи, морали, веры. Думаю, что эти ценности имеют глубокий внутренний потенциал, обеспечивающий сохранение здоровья как отдельной личности, так и социума, в целом. |
Пишите на адрес:
info@medpsy.ru medpsyru@gmail.com |
"Клиническая и медицинская психология: исследования, обучение, практика" ISSN 2309−3943 Федеральная служба по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций свидетельство о регистрации СМИ Эл № ФС77-52954 от 01 марта 2013 г. |
|
При использовании оригинальных материалов сайта © ссылка обязательна. |