Предыдущие
выпуски журнала

Представления о психологической устойчивости как предпосылке психологического здоровья

Рогачева Т.В. (Екатеринбург, Российская Федерация)

Рогачева Татьяна Владимировна –  член научно-редакционного совета журнала «Медицинская психология в России»; –  доктор психологических наук, профессор, заведующая кафедрой клинической психологии Уральского государственного медицинского университета. E-mail: TVRog@yandex.ru

Аннотация.

В статье рассматриваются основные подходы к понятию «психологической устойчивости». В отечественной психологии имеется целый ряд исследований, посвященных этому понятию, в зарубежной психологии также признается актуальность исследования этого феномена. Мы показываем принципиальное различие классических и постнеклассических подходов в характеристике психологической устойчивости, которая определена как специальная организация индивидуальности, существующей как система, обеспечивающая самое эффективное функционирование более сложной системы «человек — окружающая среда» в особой ситуации. Результаты исследования студентов это подтверждают.

Цель исследования состоит в том, чтобы выявить основные факторы, влияющие на психологическую устойчивость как предпосылку психологического здоровья студентов, профессиональная деятельность которых связана с риском.

Методы: тест Eysenck, тест Шуберта, тест Ehlers, тест Маклакова и Чермянина, тест SACS.

Результаты: было установлено, что по показателю склонности к рискованному поведению студенты экспериментальной (будущие военные) и контрольной (спорт и туризм) групп статистически не отличались. Вместе с тем, среди студентов экспериментальной группы почти половина (46%) имеют низкий показатель, связанный с мотивированностью на успех. Эти студенты, судя по результатам тестирования, мотивированы на неудачу, что является негативной мотивацией, тормозит активность, т.к. человек пытается избежать срыва в деятельности, порицания, наказания, неудач. В основе такой мотивации лежит идея избегания и негативные ожидания. Студенты контрольной группы, наоборот, в большинстве ориентированы на успех, что характеризует их как активных, инициативных, самостоятельно ищущих возможности преодоления препятствий. Это во многом связано с тем, что по результатам психодиагностического исследования среди студентов контрольной группы статистически больше людей, которые имеют высокий уровень поддержки, что проявляется в преобладании внутренней самоподдержки, независимости поступков, свободе выбора, в том числе и рискованного поведения. Данные исследования позволяют придти к выводу, что человек в процессе самореализации может быть «хозяином положения» и владеть ситуацией благодаря знаниям своих особенностей и возможностей, в том числе и типологических. Устойчивость такой личности и успех при рискованных моделях поведения прямо зависит от максимального использования преимуществ своей психической организации и нейтрализации ее недостатков, что приводит к сохранности психического и соматического здоровья.

Ключевые слова: психологическая устойчивость, эмоциональная устойчивость, система «человек–среда», эффективное функционирование.

Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.

Известно, что категория «устойчивость» перешла в психологию из технических наук. Основным показателем устойчивости системы в данных науках считается способность этой системы испытывать внешние воздействия без разрушения, то есть без перехода не в просто иное состояние, а в такое, когда система перестает быть сама собой. В большом психологическом словаре А. Ребера под устойчивостью понимается «характеристика индивида, поведение которого надежно и последовательно» [11]. Антонимом понятия «устойчивость» выступает понятие «неустойчивость», которая, в свою очередь, характеризуется а) беспорядочными и непредсказуемыми моделями поведения и настроения; б) демонстрированием невротических, психотических и просто опасных для других моделей поведения.

Конкретизируем понятие «психическая устойчивость». Традиционно в отечественной психологии исследовалось понятие эмоциональной устойчивости (Л.М. Аболин, М.И. Дьяченко, Л.А. Китаев-Смык, В.Л. Марищук, В.А. Пономаренко и др.). В основании определения эмоциональной устойчивости лежал подход К.К. Платонова, считавшего, что устойчивость личности детерминирована темпераментом, который, в свою очередь, влияет на индивидуальные особенности психических процессов и проявляется относительно независимо от содержания деятельности индивида. В трактовке данных авторов эмоциональная устойчивость противостоит напряженности — состоянию, характеризуемому временным понижением устойчивости психических и психомоторных процессов, падению профессиональной эффективности в условиях сильных эмоций.

Л.М. Аболин подробно анализирует основные компоненты и критерии эмоциональной устойчивости, понимая под ней «свойство, характеризующее индивида в процессе напряженной деятельности, отдельные эмоциональные процессы которого, гармонически взаимодействуя между собой, способствуют успешному достижению поставленной цели» [1, с. 36]. То есть эмоциональная устойчивость — системное качество, приобретаемое человеком и проявляющееся у него в напряженной деятельности в единстве рациональных, эмоциональных и телесных компонентов. Основой единства выступает переживание, а критериями этого единства — наличие инвариант, высокая сочетаемость и сопряженность эмоциональных, рациональных и телесных проявлений процесса саморегуляции.

Данный автор указывает, что основные критерии эмоциональной устойчивости необходимо искать в первую очередь в профессиональной деятельности человека. Традиционно в психологической литературе к таким критериям относили успешность или результативность деятельности, пространственно-временные параметры двигательных действий (скорость, точность, частота, ритм и пр.), степень оптимальности эмоциональных переживаний, качество эмоций. Дав исчерпывающий анализ предлагаемых критериев, Л.М. Аболин подчеркивает, что «поскольку существуют многообразные и сложные вариации характеристик эмоционального поведения и действий человека, обусловливающие эмоциональную устойчивость, постольку критерий их диагностики должен включать в себя все это многообразие вариаций» [Там же. С. 46]. Понятно, что такой процесс выявления показателей эмоциональной устойчивости занимает большое количество времени и сил. Поэтому Л.М. Аболин предлагает интегративный критерий эмоциональной устойчивости — результат деятельности.

Способность к сохранению профессиональной работоспособности в условиях эмоциональных воздействий достаточно длительное время анализировалась в рамках инженерной психологии. В психологии труда под эмоциональной устойчивостью понимают способность человека к сохранению устойчивости психических и психомоторных процессов, к поддержанию профессиональной эффективности в условиях сильных психогенных воздействий, другими словами &ьdash; надежность.

Одним из первых, кто обратил внимание на проблему функционального медико-психологического обеспечения профессиональной надежности, был известный авиационный психолог Ф.Д. Горбов. Занимаясь исследованиями феномена пароксизма (внезапно наступающее функциональное расстройство, которое сопровождается ослаблением или временным прекращением деятельности) у летного состава, он сформулировал понятие о нервно-психической устойчивости летчика. В работе Ф.Д. Горбова и В.И. Лебедева [4] приводятся примеры, свидетельствующие о том, что некоторые испытуемые, проявившие при исследовании очень сильные эмоциональные реакции при эмоциогенных воздействиях, но сохранившие при этом работоспособность, устойчивость психических функций (концентрация и распределение внимания, оперативная память и пр.) и продуктивность деятельности, через несколько лет были дисквалифицированы врачебными комиссиями из-за неврологических заболеваний.

Таким образом, связка «устойчивость — надежность» неоднозначна, т.к. в наиболее общем виде надежность обычно определяют как вероятность успешного выполнения задания. Такое определение акцентирует внимание на внутренних, потенциальных возможностях и способностях человека в обеспечении деятельности, но не в полной мере раскрывает специфичность данного понятия с точки зрения процессуальных (устойчивость функционирования) и результирующих (безотказность, безошибочность и пр.) характеристик.

Л.М. Аболин анализирует основные условия проявления эмоциональной устойчивости, выделяя внешние и внутренние условия деятельности индивида. К внешним условиям возникновения и протекания эмоциональной устойчивости относятся экстремальные условия, обозначаемые как «чрезвычайные раздражители», «стрессоры», «фрустраторы», «эмоциогенные» или «конфликтные» ситуации. В качестве таких внешних напряженных условий могут выступать интенсивность воздействия того или иного раздражителя или сложность задачи, перегрузка информацией, дефицит времени, сенсорная или социальная изоляция, временная неопределенность событий, перегрузки, опасность, неблагоприятный климат и пр. Однако автор подчеркивает, что сложно говорить о том или ином абсолютно напряженном внешнем условии, скорее «можно сказать, что любые условия могут стать напряженными в случае несоответствия психических, физиологических или других особенностей человека требованиям среды и деятельности» [Там же. С. 51].

К внутренним условиям эмоциональной устойчивости — неустойчивости, по мнению Аболина, можно отнести:

–    эмоциональную — физиологическую реактивность (возбудимость);

–    свойства нервной системы человека;

–    приобретенные человеком в процессе жизни эмоциональные свойства.

Анализ внутренних условий эмоциональной устойчивости также дает основание Л.М. Аболину указать на сложные и неоднозначные связи между физиологическими показателями и эмоциональными переживаниями. Так, одни и те же эмоциональные состояния, например, страх, могут у одних людей сопровождаться увеличением, а у других — уменьшением исходных (фоновых) значений вегетативных реакций. Это дает основание утверждать, что «качественные характеристики эмоций нельзя описать и измерить с помощью физиологических данных» [Там же. С. 62]. У каждого человека существуют индивидуальные стереотипы эмоционального реагирования, не всегда являющиеся типологическими.

Вопрос о взаимовлиянии свойств нервной системы и эмоциональной устойчивости в отечественной психологии был поставлен К.М. Гуревичем. Данный автор провел экспериментальное исследование, в котором участвовали 26 операторов энергосистем. Они были разделены на две группы: «справляющиеся» со своими обязанностями в сложной ответственной обстановке (аварийной ситуации) и «не справляющиеся». Предварительно все испытуемые прошли тестирование на выявление свойств нервной системы: силы процесса возбуждения, баланса процессов возбуждения и торможения. Далее психологи наблюдали за поведением испытуемых в аварийных условиях. Результаты показали, что для первой группы были характерны более высокие показатели выполнения должностных обязанностей при авариях [5].

По данным других авторов [6], у представителей различных видов спорта встречаются различные сочетания типологических особенностей типов нервной системы, что не сказывается на их результативности. Поэтому успешное функционирование человека в достаточно напряженных условиях деятельности, характеризующихся высокой эмоциогенностью, зависит от противоположных полюсов параметра каждого свойства нервной системы и может играть как положительную, так и отрицательную роль в результативности.

В.Д. Небылицын также связывал понятие психической устойчивости со свойствами нервной системы и, операционализируя данное понятие, включил в него долговременную выносливость, выносливость к экстренному перенапряжению, помехоустойчивость, низкий уровень спонтанной отвлекаемости, адекватную реакцию на непредвиденные раздражители, переключаемость, устойчивость к действиям факторов внешней среды. Этот автор считал, что устойчивость непосредственно связана с понятием надежности человека и рассматривал данное личностное свойство как способность безотказно действовать в течение определенного интервала времени при заданных условиях.

Л.М. Аболин делает вывод, что «многочисленные факты неоднозначной зависимости продуктивности деятельности от свойств нервной системы» [Там же. С. 67] необходимо принять во внимание и отказаться от изучения частных свойств нервной системы, начав поиски параметров нервной организации целостного мозга.

Говоря о психологических особенностях личности как третьем условии эмоциональной устойчивости личности, Л.М. Аболин выделяет тревожность, мотивацию достижения успеха и избегания неудач, мировоззренческие качества и др. Однако, приводя результаты собственных экспериментальных исследований, этот автор подчеркивает, что «основные итоги исследования свидетельствовали об отсутствии однозначной зависимости высокого уровня эмоциональной устойчивости от выявленных психологических особенностей, возраста, стажа и др.» [Там же. С. 74].

Таким образом, понимая под эмоциональной устойчивостью выраженность, яркость эмоциональных реакций, что правильнее называть эмоциональностью, а также выделяя главный критерий данного явления — результативность деятельности, исследователи эмоциональной устойчивости пришли к мнению, что «в научной литературе преувеличивается роль биологических предпосылок в становлении эмоциональной устойчивости и недооценивается роль социально-детерминирующих факторов» [2, с. 77].

Особенно большое значение приобрело изучение феноменов психологической устойчивости в связи с изменившейся ролью и удельным весом информационного фактора. Так, В.И. Медведев [9] рассматривает проблему устойчивости через призму проблемы адаптации и приспособления к увеличивающемуся объему информации. Данный автор акцентирует внимание на изучении устойчивости с позиций уровневого подхода, выделяя три уровня иерархии ее механизмов.

1-й уровень — отражает устойчивость через механизмы нейрогуморальной — гормональной регуляции процессов приспособления организма.

2-й уровень — связан с изучением характера и особенностей физиологических реакций, преимущественно на системном и межсистемном уровнях.

3-й уровень — рассматривает причинно-следственные связи, обусловливающие стратегию приспособительных реакций.

В процессе изучения вскрываются факторы, которые определяют содержание и структуру этих реакций, их целевую направленность и выраженность.

Другой автор, Б.С. Басаров [2], предлагает также уровневый анализ устойчивости. На первом уровне существует относительно генерализованная форма устойчивости личности, т.е. та динамическая и содержательная характеристика поступков и поведения человека, которая наблюдается в самых различных видах его деятельности. Зная генерализированные мотивы поведения человека, можно с большой степенью вероятности смоделировать особенности поступков и поведения данной личности в различных ситуациях. Этот уровень устойчивости соответствует понятию «характер».

Второй, менее генерализованный, уровень устойчивости личности фиксирует особенности поведения человека в группе. Когда человек действует в группе, то его поведение заключает в себе особые эмоционально заряженные свойства, возникающие вследствие подражания индивидов друг другу. Из-за такого подражания и эмоционального заражения возникает специфическая дополнительная «социальная сила», придающая, в свою очередь, специфическую социальную устойчивость личности.

Третий уровень устойчивости личности — особенность поступков и поведения индивидов, обусловленная ситуативными мотивами деятельности. Иногда обстоятельства выдвигают требования, противоречащие генерализованному строю мотивации поведения личности. Ответ на эти обстоятельства порождает у личности специфическую форму поведения, которая не исчезает, а принимает форму устойчивости личности.

Ситуативная деятельность индивида определяется условиями деятельности и потребностями субъекта вследствие необходимости установить адекватное соответствие в данный момент в системе «объект — субъект». Протекая под влиянием побуждений текущих событий, ситуативная деятельность не может не испытывать влияния и со стороны генерализованной мотивации. Не случайно человек познается и в очень крупных делах, и в мелочах именно в силу проецирования его доминирующих мотивационных установок на ситуацию.

Для того чтобы понять действительную природу явления устойчивости личности, необходимо рассматривать его, с одной стороны, в контексте целостного поведения индивида, а с другой — в аспекте относительной самостоятельности составляющих его компонентов и уровней. Динамическая и содержательная характеристики этих уровней поведения являются теми важными полюсами, под влиянием которых формируется устойчивость личности как своеобразная форма поведения человека. Б.С. Басаров так определяет устойчивость: «Это единство наличного и перспективного в психологических процессах, состояниях и свойствах личности, обнаруживающихся в генерализованных мотивах и соответствующих им способах поведения» [Там же. С. 66].

Большой вклад в разработку понятия «психологическая устойчивость» внесли военные психологи. Так, В.В. Варваров понимает под данным феноменом «способность противостоять негативному влиянию напряженности на поведение и действие» человека [3, с. 56]. Этот автор предлагает вычислять психологическую устойчивость следующим образом: сравнивать результаты деятельности человека, который сначала выполнял задание в обычных условиях, а затем под воздействием факторов, вызывающих психическое напряжение.

А.П. Елисеев и П.А. Корчемный [7] считают, что психическая устойчивость — это целостное, интегральное качество личности и коллективов, проявляющееся в способности оптимально отражать действительность в сложных, в том числе стрессовых чрезвычайных ситуациях. Другими словами, психологическая устойчивость есть готовность человека к действию в экстремальных и чрезвычайных ситуациях. Поэтому, с позиции этих авторов, необходимо разрабатывать систему специальных мер, связанных с формированием и развитием готовности как предпосылки психологической устойчивости. К основным компонентам психологической устойчивости и готовности к деятельности в чрезвычайных ситуациях относятся моторика, воля, интеллектуальные способности, когнитивные процессы, мотивация, эмоциональная сфера личности. Авторы добавляют, что формирование, развитие и усиление психологической устойчивости сотрудников МЧС включает также психологическое проектирование, психологическую поддержку, коррекцию и реабилитацию.

Еще один подход к устойчивости разрабатывают В.Э. Чудновский, Л.И. Анцыферова, Б.Ф. Ломов, Л.Г. Дикая. Здесь устойчивость связывается с активностью и успешностью самореализации личности и рассматривается как результат филогенетического и онтогенетического развития индивида. Данное направление в исследовании психологической устойчивости основывается на работах С.Л  Рубинштейна, который также обращался к проблеме индивидуально-дифференциальных различий, но понимал под ними типы восприятия и наблюдения, памяти, внимания, другими словами — организацию психических познавательных процессов. Анализируя эмоциональность личности, С.Л. Рубинштейн указывал, что «чувства человека в один период или эпоху его жизни не являются всегда непрерывным продолжением, более или менее осложненным, его чувств в предшествующий период. Связь чувств с настоящими установками личности существеннее, чем связь их с прошлыми чувствами» [12, с. 511].

Обращаясь к вопросам филогенеза, представители данного подхода указывают, что понятие устойчивости связано с принципом инвариантности. Эта идея состоит в следующем: несмотря на то, что система в целом претерпевает изменения, некоторые ее свойства (инварианты) сохраняются неизменными. Поэтому устойчивость — это скорее изменчивость, нежели неизменность. В.Э. Чудновский пишет, что любая система, характеризующаяся устойчивостью, «имеет в своей основе две противоречивые тенденции: а) приспособление к определенным ситуациям и шаблонизация соответствующих способов поведения и б) выход за пределы ситуации, ориентация на отдаленные факторы, наличие определенной гибкости, динамичности» [13, с. 25].

Данный автор вновь обращается и к проблеме влияния типа нервной системы на формирование устойчивости в онтогенезе. Выделяя показатель инертности нервной системы, данный автор указывает, что «характер проявлений типологических свойств у детей в определенной степени сказывается и на процессе формирования устойчивости их личности» [Там же. С. 161]. Так, именно инертностью нервных процессов объясняется малая выносливость ребенка, с одной стороны, и быстрое восстановление сил, с другой; быстрая отвлекаемость, неумение ждать и вместе с тем способность к сравнительно длительной сосредоточенности; проявление эмоциональной лабильности и быстрое забывание обид, неудач и огорчений. Автор указывает, что предъявляемые требования к нервной системе сами по себе безличны, но они заметно влияют на проявления некоторых важных особенностей поведения. Весьма существенно, «как личность использует эти предпосылки в определенных условиях своей жизни и деятельности» [Там же. С. 162].

Однако если устойчивость организма является в основном результатом изменения его природы, то для устойчивости личности, как подчеркивает Чудновский, «характерна способность человека преобразовывать собственное поведение в соответствии с определенными потребностями и намерениями» [Там же. С. 28], другими словами, устойчивость неразрывно связана с целостностью личности. Таким образом, наличие личностной позиции, установки, в основе которой лежит иерархия мотивов, реализация определенной линии поведения &ьdash; компоненты направленности, которые, по мнению Чудновского, характеризуют и проявления устойчивости личности.

Проблема устойчивости рассматривалась в трудах А.Н. Леонтьева. Он указывал, что основной узловой вопрос становления личности превращается в вопрос о том, как мотивы (побуждения), обусловленные теми или иными обстоятельствами, превращаются в то устойчивое, что характеризует данную личность. В то же время структура «личности представляет собой относительно устойчивую конфигурацию главных, внутри себя иерархизированных, мотивационных линий» [8]. Леонтьев выделяет три основных параметра: широту связей человека с миром, степень их иерархизированности и общую структуру. В результате данным автором было сформулировано фундаментальное положение, которое соответствует ситуационному подходу. Суть этого положения в том, что любые формы активности субъекта пересекаются между собой и формируют так называемый «центр личности», называемый Я, который находится «не в индивиде, не за поверхностью его кожи, а в его бытии» [Там же. С. 80]. Таким образом, Я включено в общую систему взаимосвязей человека и среды. Поэтому реальное поведение человека зависит не только от его индивидуально-личностных особенностей, но и от тех ситуаций, в которые он бывает вовлечен.

Иначе говоря, человек в процессе самореализации может быть «хозяином положения» и владеть ситуацией благодаря знаниям своих особенностей и возможностей, в том числе и типологических. Устойчивость такой личности прямо зависит от максимального использования преимуществ своей психической организации и нейтрализации ее недостатков. Таким образом, человек приходит к результату разными путями.

Несомненно, в условиях достаточно стабильного состояния общественной системы, когда экстремальные и чрезвычайные ситуации были редкостью, подобная концепция очень хорошо работала. Но как можно соответствовать определению В.Д. Небылицына, например, в условиях аварии на атомной станции? Описания поведения профессионалов в первый день аварии на Чернобыльской АЭС дает Г.У. Медведев: «Главный инженер порою терял самообладание. То впадал в ступор, то начинал голосить, плакать, бить кулаками и лбом о стол, то развивал бурную, лихорадочную деятельность. Звучный баритон его был насыщен предельным напряжением» [10, с. 4].

Следовательно, в изменившейся обстановке, когда общество переживает потрясение за потрясением почти ежедневно, появляется необходимость разработки новой концепции психологической устойчивости, так как именно устойчивость позволяет на долгосрочной основе обеспечивать функционирование личности, не приводя к деградационным процессам. В «классической» отечественной психологии практически все авторы опирались на сопоставление результата деятельности в сложных условиях с комплексом психофизиологических и психических данных, выявленных у человека. Понятно, что при таком подходе существовала высокая вероятность расхождения объективного характера целей деятельности с генетически обусловленными защитными биологическими реакциями организма, выраженными в состояниях усталости, испуга, паники и пр. Кроме того, эмоциональная реакция, по которой предлагалось измерять наличие-отсутствие эмоциональной устойчивости, может быть не выражена, работоспособность сохранена, а надежность при этом снижена. Известно также, что продуктивность деятельности является функцией психического напряжения (закон Йеркса-Додсона), которое неизбежно сопутствует сложной деятельности.

Зарубежные психологи рассматривают психологическую устойчивость через показатели выносливости и сопротивляемости, подчеркивая тем самым значимость личностного фактора. Американские психологи Кобаза и Пусетти [14, с. 6] описывают выносливость тремя показателями:

– контроль (выносливые люди испытывают чувство контроля над своей жизнью, выбора линии поведения в экстремальных обстоятельствах, они считают, что могут контролировать события и влиять на них);

– вовлеченность в деятельность, отношения с другими и с самим собой (данные отношения выявляют собственные ценности, цели и жизненные приоритеты, поэтому относятся к смыслу их существования);

– оценка изменений скорее как вызов, чем как угроза (устойчивая личность испытывает на прочность свою гибкость, настойчива и знает, где найти поддержку).

Данные авторы считают, что человек, характеризующийся как психологически устойчивый, имеет достаточно ресурсов для противостояния различным стрессорным воздействиям.

С новых позиций психологическую устойчивость можно рассматривать как особую организацию существования личности как системы, которая обеспечивает максимально эффективное функционирование более сложной системы «человек — среда» в конкретной ситуации. Исходя из этого определения, можно задавать границы психологической устойчивости, которые сводятся к потенциальным возможностям человека и объективным требованиям конкретной ситуации. Другими словами, данное определение указывает на наличие или отсутствие гармоничных отношений системы «человек — среда».

Актуальность выявления подобных отношений предполагает необходимость включения психологической составляющей в науку и практику подготовки людей рискоопасных профессий и учет индивидуально-личностных особенностей студентов, обучающихся по данным специальностям. Такая необходимость связана с тем, что людям, постоянно находящимся в ситуациях повышенного риска требуются как психологическая поддержка, так и профессиональные знания и навыки поведения в таких условиях.

Понятие риска неразрывно связано с представлениями о деятельности субъекта. Риск относится к такому классу характеристик, которые являются оценочными. Риск оценивается как возможность осуществления действия, возможности достичь результата, соответствующего цели. Это означает, что риск есть прогностическая, предваряющая действие оценка, формирующаяся на стадии организации или планирования действия. Такая позиция в отношении риска предполагает, что главные источники неопределенности кроются в самом субъекте. Именно он «взвешивает» условия, в которых действие может быть осуществлено, факторы, которые влияют или могут повлиять на успешность действия.

Таким образом, риск есть деятельность субъекта, связанная с преодолением неопределенности в ситуации неизбежного выбора, в процессе которой имеется возможность количественно и качественно оценить вероятность достижения предполагаемого результата, неудачи и отклонения от цели. Следовательно, главными элементами рискованного поведения и готовности к риску выступают индивидуально-личностные возможности снятия неопределенности, проявляющиеся в гибкости поведения, сензитивности к себе, спонтанности, самоуважении и самопринятии, что и определяет психологическую устойчивость будущего профессонала.

Для выявления основных факторов, влияющих на психологическую устойчивость будущих профессионалов, нами было проведено исследование. В данном исследовании участвовали курсанты факультета безопасности Института военно-технического образования и безопасности Уральского федерального университета (г. Екатеринбург). В выборку вошли студенты старших курсов в количестве 80 человек. Контрольной группой выступили студенты старших курсов Института физической культуры, социального сервиса и туризма УрФУ в количестве 100 человек. В качестве психологического инструментария были использованы: тест Айзенка, тест Шуберта, тест Элерса, тест Маклакова и Чермянина, тест SACS.

По результатам теста Г. Айзенка отсутствует статистически достоверная разница в распределении типов темперамента в экспериментальной и контрольной группах. Так, среди студентов экспериментальной группы большинство (52%), так и контрольной группы (61%) входят в группу амбивертов и характеризуются как люди, отличающиеся эмоциональной уравновешенностью, потребностью в общении и одновременно ориентацией на свой внутренний мир. С позиции Айзенка это самый благоприятный тип темперамента для профессий, связанных с взаимодействием с другим человеком. Среди студентов экспериментальной группы больше эмоционально устойчивых экстравертов (33%), тогда как в контрольной группе их только 8%. Известно, что амбиверты и эмоционально устойчивые экстраверты легче демонстрируют рискованное поведение, т.к. это люди, легко адаптирующиеся к различным, в том числе и сложным, трудным ситуациям.

По результатам теста Шуберта также оказалось, что по показателю склонности к рискованному поведению студенты экспериментальной и контрольной групп статистически не отличаются. Возникает вопрос о психологических факторах, влияющих на готовность либо неготовность будущих специалистов рисковать. Считается, что чем лучше адаптирован человек, тем проще ему совершать рискованные действия. Однако, результаты нашего исследования не подтверждают данное утверждение. Риск — это характеристика деятельности, состоящая в неопределенности ее исхода и возможных неблагоприятных последствий в случае неуспеха. По соотношению выигрыш — проигрыш или успех — неуспех можно говорить об оправданном и неоправданном риске или мотивированном или немотивированном риске.

Таблица 1

Распределение показателей склонности к риску (тест Шуберта), в %

Так, показатели теста Элерса, выявляющие ориентацию на успех — неуспех, характеризуют разнонаправленные тенденции среди студентов котрольной и экспериментальной групп. Как видно из Таблицы 2, среди студентов экспериментальной группы почти половина (46%) имеют низкий показатель, связанный с мотивированностью на успех. Эти студенты, судя по результатам тестирования, мотивированы на неудачу, что является негативной мотивацией, тормозит активность, т.к. человек пытается избежать срыва в деятельности, порицания, наказания, неудач. В основе такой мотивации лежит идея избегания и негативные ожидания. Можно предположить, что у студентов, будущих спасателей и пожарных, сформировалась внешняя мотивация, выражающаяся в отсутствии или отказе от проявлений инициативы, а в случае сочетания успехов и неудач в деятельности — переоценке своих успехов. Это являтся проявлением компенсационного поведения и ведет к формированию невротических моделей поведения и, как следствие, психосоматических нарушений. Эти студенты отличаются также меньшей настойчивостью в достижении цели, склонны к восприятию и переживанию времени как «бесцельно текущего», планируют свое будущее на менее отдаленные промежутки времени. Следовательно, готовность к риску у этих студентов неоправдана и носит неадаптивный характер.

Таблица 2

Распределение показателей мотивированности на успех (тест Элерса), в %

Студенты контрольной группы, наоборот, в большинстве ориентированы на успех, что характеризует их как активных, инициативных, самостоятельно ищущих возможности преодоления препятствий. Продуктивность деятельности, активность таких людей практически не зависят от внешних условий, поэтому они отличаются настойчивостью в достижении цели, склонностью рисковать. Такие люди предпочитают выбирать средние по трудности или завышенные, но достижимые цели, тогда как нереалистически высокие — отклоняют. Другими словами, студенты контрольной группы рискуют расчетливо, т.е. опраданно. Чаще всего такая расчетливость ведет к успеху, что помогает сохранить как психическое, так и соматическое здоровье. Ориентация на успех либо на избегание неудачи выступает значимым компонентом общего процесса адаптации как совокупности разных форм поведенческой активности, в том числе и склонности к риску, форм реагирования человека на возникающие проблемы.

Таблица 3

Распределение высоких показателей теста САТ, (в %)

При выявлении показателей адаптивности по тесту Маклакова и Чермянина, были получены следующие результаты. Как в экспериментальной, так и в контрольной группах большинство студентов имеют низкий уровень адаптивных способностей. Среди студентов экспериментальной группы таких 78%, среди контрольной группы — 87%. Следовательно, можно предположить, что студенты экспериментальной группы пользуются третьей техникой жизни. Каковы причины высокого уровня готовности к риску у студентов контрольной группы? Психологические механизмы, обеспечивающие адаптивное поведение, тесно связаны с понятием «самоэффективность», выявляемую с помощью теста САТ. По результатам психодиагностического исследования среди студентов Института физической культуры, сервиса и туризма статистически больше людей, которые имеют высокий уровень поддержки, что проявляется в преобладании внутренней самоподдержки, независимости поступков, свободе выбора, в том числе и рискованного поведения. Среди студентов экспериментальной группы таких в два раза меньше. Показатель, прямо коррелирующий со склонностью к риску — гибкость, также преобладает у студентов контрольной группы. Люди, гибко реализующие свои идеи и ценности, способны быстро и адекватно реагировать на изменения в среде, а также рисковать. К сожалению, среди студентов экспериментальной группы таких только 13%. Гибкость прямо связана со спонтанностью как способностью непосредственно выражать свои чувства, отсутствию боязни вести себя рискованно. В экспериментальной группе спонтанных студентов в 2 раза меньше, чем в контрольной. Шкала синергичности дает возможность выявить студентов, способных к целостному видению мира, что при рискованных моделях поведения выступает как значимая характеристика. Среди студентов экспериментальной группы такие люди отсутствуют, тогда как среди контрольной группы их примерно половина. Поэтому становится понятной разница по показателю «самопринятия» как возможности принятия человеком себя таким, каков он есть и по показателю «сензитивности к себе» как способности отдавать себе отчет в своих чувствах, потребностях и мотивах деятельности. Следовательно, можно сделать вывод о лучшей адаптированности студентов контрольной группы. Студенты экспериментальной группы на момент психодиагностического обследования адаптированы хуже. Проблемы с адаптацией требуют дополнительных энергетических, физиологических и психологических затрат, поэтому склонность к рискованному поведению у этих студентов выражена значительно ниже. В контрольной группе отсутствуют студенты с высоким уровнем нервно-психической устойчивости, среди студентов экспериментальной группы их также немного — 11%. Исходя из определения психологической устойчивости, рассматриваемой как особая организация существования личности как системы, обеспечивающей максимально эффективное функционирование более сложной системы «человек — среда» в конкретной ситуации, можно задавать границы психологической устойчивости, которые сводятся к потенциальным возможностям человека и объективным требованиям конкретной ситуации. Другими словами, данное определение указывает на наличие или отсутствие гармоничных отношений системы «человек — среда». Можно говорить о том, что у студентов экспериментальной группы пока не сформированы гармоничные отношения со своей средой, что, по результатам теста SACS проявляется в наличии у 77% студентов этой группы склонностей к различного рода манипуляциям и у 38% склонностей к осторожности.

Иначе говоря, человек в процессе самореализации может быть «хозяином положения» и владеть ситуацией благодаря знаниям своих особенностей и возможностей, в том числе и типологических. Устойчивость такой личности и успех при рискованных моделях поведения прямо зависит от максимального использования преимуществ своей психической организации и нейтрализации ее недостатков, что приводит к сохранности психического и соматического здоровья.

Литература

1.   Аболин Л.М. Психологические механизмы эмоциональной устойчивости. – Казань: Казанский гос. университет, 1987. – 262 с.

2.   Басаров Б.С. Проблемы психологической устойчивости личности. – Ашхабад: Ылым, 1981. – 88 с.

3.   Варваров В.В. Об оценке психологической устойчивости // Военный вестник. – 1982. – № 1. – С. 52–57.

4.   Горбов Ф.Д., Лебедев В.И. Психоневрологические аспекты труда операторов. – М.: Медицина, 1975. – 215 с.

5.   Гуревич К.М. Профессиональная пригодность и основные свойства нервной системы. – М.: Наука, 1970. – 272 с.

6.   Ильин Е.П. Об адекватности понимания связей свойств нервной системы с эффективностью деятельности и поведения // Теория и практика физической культуры. – 1985. – № 6. – С. 52–54.

7.   Корчемный П.А., Елисеев А.П. Психологическая устойчивость в чрезвычайных ситуациях. Курс лекций в 3-х частях. – Новогорск: Академия гражданской защиты, 2000.

8.   Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. – М.: Политиздат, 1977. – 304 с.

9.   Медведев В.И. Устойчивость физиологических и психологических функций человека при действии экстремальных факторов. – Л.: Наука, 1982. – 104 с.

10.   Медведев Г.У.  Чернобыльская  тетрадь  //  Новый  мир. –  1989. –  № 6. – С. 3–6.

11.   Ребер А. Большой толковый психологический словарь: в 2 т. – М.: Вече, 2003. – Т. 1. – 559 с.

12.   Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. – СПб.: Питер, 2002. – 720 с.

13.   Чудновский В.Э. Нравственная устойчивость личности. – М.: Педагогика, 1981. – 208 с.

14.   Kobasa S.C. Stressful life events, personality and health: an inquiry into hardiness // J. of Personality and Social Psychology. – 1979. – № 37. – P. 1–11.

Ссылка для цитирования

УДК 159.923

Рогачева Т.В. Представления о психологической устойчивости как предпосылке психологического здоровья // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2014. – N 4(27) [Электронный ресурс]. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).

Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.