Актуальные вопросы усиления доказательности

экспертного заключения психолога в суде

 

 

«Практика проведения психологических (комплексных судебных психолого- психиатрических) экспертиз выявляет целый ряд проблем, требующих, по мнению автора публикации, оперативной реакции профессионального сообщества юридических психологов. Большинство вопросов касается соблюдения требований ст. 204 УПК РФ. В комментариях к Федеральному закону «О государственной экспертной деятельности в Российской Федерации», подчеркивается: «В исследовательской части заключения прямо указывается ход и результаты исследования, дается оценка экспертом полученных результатов и приводится обоснование даваемых выводов». К сожалению, часто в заключениях экспертиз мы встречаем только «оценку и выводы», опускается изложение «результатов».

1. Лицензирование психодиагностических методик, используемых для проведения экспертиз. Необходим общественный экспертный совет, регулярно публикующий (пересматривающий, пополняющий) списки психодиагностических методик, положительно зарекомендовавших себя в практике. Как пример, можно указать на пресловутый «Мини-Мульт», валидность которого уже не раз опровергнута, но который попадает даже в рекомендательные списки для юридических психологов. Подчеркнем, эта проблема особенно актуальна как раз для подобного рода «экспресс» - диагностики.

2. Ужесточение требования к раздельному изложению результатов применения психодиагностических методик и их интерпретации. Далеко не редки случаи, когда психолог-эксперт без изложения данных примененных психодиагностических тестов, «с места в карьер» переходит к интерпретации. Например, не указав код профиля MMPI по Уэлшу, психолог может приступить к описанию личности, тем самым создавая у участников процесса впечатление полной произвольности (неограниченности, субъективности интерпретаций, «заказанности» сторонами процесса) психологических заключений.

3. Количественная оценка личностных показателей. Описанная выше проблема актуальна в отношении всех личностных методик. Автор публикации практически не встречал (в экспертных заключениях!) описания результатов методики Розенцвейга, дающихся отдельно от интерпретации. Не указывается даже показатель GCR, не говоря уже о профилях, образцах, тенденциях. Компактно можно и должно (!) указывать результаты проб Сонди, Люшера, ПДО и др., тем самым разделяя, согласно требованиям УПК, «результаты» – «оценки» - «выводы».

4. Количественная оценка интеллекта. В МКБ-10 (диагностическая система, официально одобренная и принята к использованию в РФ) признается существенной для медицинской диагностики количественная оценка интеллекта. Представляется, что и в судебной практике, особенно в рамках КСППЭ, количественная оценка интеллекта должна быть «реабилитирована». Конечно, перед экспертами-психологами в практическом плане встают крайне серьезные проблемы, но, по убеждению автора публикации, их встает еще больше при фактическом отказе от традиций, сложившихся в мире. Автор убежден, что интеграция «качественной» по своей направленности диагностики российской традиции, с «количественным» по своей методологии подходом в традиционной оценке IQ позволяет получить высококачественные образцы заключений. Другое дело, что усилия в направлении адаптации и внедрения современных методов количественной оценки интеллекта (в частности, WISC-III, батареи Стэнфорд-Бине) должны быть и усилены, и, возможно, форсированы.

5. Соотношение «позитив-негатив». В практике экспертизы автору публикации неоднократно приходилось сталкиваться с проблемами оценки адаптационных возможностей людей, имеющих группу инвалидности по психическому заболеванию, либо просто имеющих «психиатрический опыт». В этой связи бросается в глаза одна из особенностей выводов экспертиз, не получившая еще достаточного внимания со стороны профессионального сообщества. Представляется возможным сформулировать это как проблему «взвешенности» соотношения «позитива» и «негатива» в характеристике личности и реальных адаптационных способностей человека в целом. Не секрет, что «медицинская» традиция (психиатрическая в том числе) центрирована на «негативе», что связано, по мнению автора, с очевидным приоритетом распознавания и купирования (лечения, помощи) болезни и болезненных состояний. «Психологическая» традиция имеет противоположные приоритеты - в направлении роста и развития, ресурсов и преодоления, творчества и сопротивления. По мнению автора, в «юридической» же традиции (при написании итогового заключения, формулировке выводов) эти разнонаправленные тенденции обязательно должны быть соотнесены. По крайней мере, выводы эксперта должны начаться с «позитива» - с развернутого ответа на вопрос, что же способствовало (и способствует) успешной адаптации испытуемого в жизни до того момента, когда он стал участником юридически значимой ситуации. Мы полагаем, что только после этого можно описывать «дефицитарные» по своей сути (если они имеются) симптомы, препятствующие адаптации.» // Материалы конференции по юридической психологии, посвященной памяти М.М. Коченова. Часть I – М., 2005, С. 67-69.